-----------------------------------------------------------------------------------
Константин Леонтьев. Биографические материалы: http://knleontiev.narod.ru/biography.htm
-----------------------------------------------------------------------------------
Оригинальный русский философ, публицист, культуролог, литератор, дипломат -все это о К.Н.Леонтьеве. С конца 1980-х гг. не утихают дискуссии вокруг его имени среди исследователей разных областей научного знания, хотя эпохой первого открытия К.Н. авторитетными русскими философами и немногими учениками (Н.Бердяев, Вл.Соловьев, В.Розанов, С.Булгаков, о.И.Фудель, Б.Грифцов, Л.Тихомиров и др.) можно назвать период с 1891 по 1917 г. Но и тогда, и теперь внимание к творчеству Леонтьева превалировало над интересом к личности писателя. Объектом изучения являются, как правило, его художественные произведения, философское наследие, литературная критика, общественно-политические взгляды. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что многие авторы анализируют наследие Леонтьева в контексте изменений в личной жизни, что особенно характерно было для первых опытов обстоятельного изучения "феномена К.Н.Леонтьева" нач.XX в. Тем не менее, Леонтьев как человек необыкновенно насыщенной и трагичной судьбы известен, пожалуй, только небольшому числу его истинных поклонников. Иногда его жизненный путь поразительно напоминает калейдоскоп, стеклышки которого по воле играющего складываются в причудливые, то прекрасные, то отталкивающие, картинки, фигуры. Под воздействием различных факторов, в т.ч. вследствие постижения своего предназначения в мироздании, менялись приоритеты, сферы деятельности (врачебная, дипломатическая, литературная). Не менее пестрой была и география жизненного пути писателя. Вместе с самим К.Н.Леонтьевым формировались и изменялись система его взглядов, убеждения и представления.
В связи с эволюцией мировоззрения К.Н. трудно переоценить значение так называемого "кудиновского" периода жизни писателя. Прежде всего потому, что в Кудинове (имении его отца Н.Б.Леонтьева в Мещовском у-де Калужской губ.) прошло детство К.Н. - начальный этап формирования типа личности, определяющего основные направления последующего развития сознания человека, его эмоциональной и интеллектуальной сфер. Известно, что этот процесс не происходит сам по себе, а детерминирован той системой социальных отношений, стереотипов, норм, той вообще исторической действительностью, в которую включен ребенок. В детстве его ближайшим социальным окружением являются члены семьи, характер межличностных отношений которых (эмоционально-психологический фон, система понятий и ценностей, интеллектуальный уровень) создает условия для развития определенных задатков, складывания типа мышления и основных черт характера формирующейся индивидуальности.
Значимость семейного воспитания хорошо видна на примере детства К.Леонтьева, прошедшего в обстановке замкнутого усадебного быта. На протяжении жизни он увлекался разными идеями, но все они были порождены, а некоторые в последствии вытеснены, двумя детерминантами его сознания: любовь к прекрасному в жизни, формой проявления которой были чувство эстетической брезгливости в быту и промонархически-патриотические настроения в политике в частности, и любовь к Богу. Воспитанные семейными преданиями, образом жизни, заведенным в Кудинове матерью, и обстановкой родительского дома в целом, они сосуществовали и ни одна из них не могла быть отторгнута Леонтьевым. Его жизнь - попытка примирить эти начала, вступавшие в противоборство под действием внешних обстоятельств (смена социального окружения, изменения в о внутренней политике России и в мире, борьбы течений общественно мысли и т.д.). При этом необходимо подчеркнуть условность их обособления применительно к обозначенному периоду, ибо в те годы, по словам самого К.Н., была заложена только основа будущей всепоглощающей, глубокой веры - эстетическое отношение к христианскому культу как синтез первых религиозных впечатлений и наследственного эстетизма.
Писатель не только провел в Кудинове почти безвыездно первые 10 лет, сюда он ненадолго возвращался после отставки в августе 1857 г., весной 1860г., 1862 г.(до конца года) и, наконец, поселяется здесь после возвращения из Турции в начале июня 1874 г. и преимущественно жил до 1880 г. Куда бы не забрасывала его судьба, он всегда возвращался в родное Кудиново, на долгие годы ставшее его "целителем" и "убежищем". Исходя из выше сказанного, представляется важным изучение истории родового имения и родословной К.Н.Леонтьева как органичной части истории его жизненного пути. Это означает также взгляд на Леонтьева как помещика, хозяина.
Сегодня это стало возможно благодаря обнаруженным уникальным документам. Среди них - уставная грамота на с-цо Кудиново (24 января 1862 г.); материалы выкупной операциии (январь-декабрь 1876 г.), к которым приложена доверенность Константина Николаевича, предоставляющая М.В.Леонтьевой право осуществлять выкупную операцию от его имени; купчая на продажу имения П.А. Зыбиным Б.И. Леонтьеву" (10 июля 1809 г.). Наконец, было выявлено несколько документов о новых владельцах имения за 1923-1927 гг. и др.
Немалый интерес сведения по родословной Леонтьевых, уточняющие и дополняющие, пожалуй, единственное наиболее полное исследование этой темы А.Н. Нарбута (1), содержащиеся в фонде Калужского дворянского депутатского собрания ГАКО. Это формулярные списки Н.Б. Леонтьева (1826 г.), П.Б. Леонтьева (2 сентября 1832 г.), П.С. Леонтьева (1854 г.), материалы о внесении в дворянскую родословную книгу Калужской губ. их детей с приложением копий метрических свидетельств (за 1826-28гг., 1842-41 и 1847-54 гг.), копии документов о древности рода и дворянства Леонтьевых и ряд других.
Данные архивных материалов значительно обогащают представления об обитателях Кудинова, основанные на воспоминаниях К.Леонтьева, среди которых первоочередное значение имеют незавершенный очерк "Мое обращение и жизнь на Св. Афонской Горе", мемуарные циклы "Моя литературная судьба" и "Рассказ моей матери об императрице Марии Федоровне", хронологически охватывающий период с 1806 по 1871 гг.
Другая группа источников представлена эпистолярным наследием К.Н.Леонтьева, из которого хотелось бы выделить его переписку с Н.Я. Соловьевым в марте 1879 г., центральной темой которой была попытка предотвратить продажу Кудинова за долги. Хотя существенная информация о Кудинове содержится и в письмах к М.В. Леонтьевой, К.А. Губастову и др.
ЛЕОНТЬЕВЫ.
К.Н. Леонтьев всегда дорожил историей своей семьи, являвшейся частью исторического прошлого Российского государства. Это чувство он определял как ощущение непостижимой "внутренней связи сердца с этой эпохой и с этими отошедшими в вечность людьми" (2, С.406.).
Константин Николаевич был потомком старинного дворянского рода, берущего начало еще в XVI в. и неоднократно упоминавшегося в писцовых и межевых книгах (версия о более древнем его происхождении - от мурзы Батура (в крещении Мефодий), выехавшего из Большой Орды в нач. XV в. к великому князю рязанскому Федору Олеговичу,- пока не подтверждена документально). Некогда славный род постепенно вырождается к XIX в.. И можно сказать, что К.Н. стал последним ярким его представителем. Прародителем его был Леонтий, родившийся около 1570г. Сын Леонтия Гавриил (ок.1600-1654) был боярином и состоял на службе у патриарха Филарета Никитича (1, С.30). Он был дважды женат. В браке со второй женой Дарьей у них родились три сына: Петр (? - 1654), Борис (ок. 1630- ок.1690) и Иван. В документах, подтверждающих древность рода и дворянства Леонтьевых, часто упоминается также Иона, в т.ч. в записях за 1674, 1680 и 1689 гг.(3, лл.9-11). В каком родстве состоял он с братьями определенно сказать нельзя, т.к. составитель документов исключает его из круга наследников недвижимости, приобретенной Гавриилом, упоминая только "вдову Дарью с детьми с Иваном и с Борисом" (3, лл.9-11).
Из братьев только Борис имел наследника - сына Петра, который, как и отец его, был стольником. Если верить легенде, согласно которой в день смерти отца - 4 мая 197г.- ему было 10 лет, то Петр родился ок.1680г., а "опричь него после его Бориса жены и иных детей и внучат родных никого не осталось..." (3, л.13).
Единственный сын Петра Борисовича Иван (ок. 1710- 28.01.1783), унаследовавший вслед за ним все поместья и вотчины прадеда во многих российских губерниях, первым из Леонтьевых сделал успешную военную карьеру, дослужившись до генерал-поручика. От брака с Александрой Ивановной, урожденной Толстой, он имел пятерых сыновей: Михаила, Бориса, Алексея, Федора, Сергея (1, С.31-32).
Все они, кроме Бориса, посвятили себя военной службе, окончив ее в званиях от секунд-майора до бригадира. Именно Михаил обратился с просьбой в Собрание губернского предводителя и мездных дворянских депутатов Ярославского наместничества, на основании которой 25 января 1794 г. род Леонтьевых был записан в ч.VI родословной книги дворян этого наместничества. Михаилу Иванович (1756- 23.04.1833) по наследству перешло, помимо прочего имущества, имение в с.Воронине Ростовского у-да Ярославской губ. в 156 душ м.п. с прилегающими деревнями, в некрополе которого покоился прах многих Леонтьевых (1, С.30; 3, л.31).
Для нас наибольший интерес представляет другой из братьев - Борис Иванович (1748- ?), дед Константина Николаевича. Надворный и коллежский советник, он был внесен определением Калужского дворянского депутатского собрания вместе с детьми Николаем, Сергеем, Петром и Иваном в ч.VI губернской родословной книги 24 октября 1804 г., а позже туда был записан и Константин (4, С.224). Его личная жизнь и жизнь семьи были неразрывно связаны с Калужской губернией. В свое время он немало послужил во славу Отечества, и его послужной список выглядит довольно пестро. Например, с 28 ноября 1800 г. он был определен по просьбе губернатора Дм. Лопухина директором Калужской губернии народных школ (5), а 26 апреля 1801 г. из Калужских уездных предводителей был назначен Сенатом советником в Калужское губернское правление (6). В том же году 28 ноября он был избран из назначенных кандидатов Мещовского у-да судьей Совестного суда и состоял в этой должности до 17 декабря 1803 г. (4).
Сам К.Н. на страницах автобиографии из родных отца вспоминает чаще деда Михаила Ивановича (посещавшего Кудиново (7, С.83)) и двоюродного брата Николая Борисовича - Ивана Сергеевича (2.03.1782-2.08.1824). Он знал о них лишь по рассказам матери, но питал к ним чувство благодарности за оказанную родителям помощь. В Кудинове помнили любезность и веселую энергию Ивана Сергеевича, а хранившийся в кабинете Ф.П. Леонтьевой его портрет запечатлел "молодого генерале в латах, орденах", с лицом, "чрезвычайно энергичным и приятным" (7, С.82). Это было поистине замечательное родство. Уже в возрасте 25 лет И.С. стал полковником, а в 30 лет - генерал-майором, командиром второй гусарской дивизии в 1819 г. Участник многих заграничных походов, он отличился в битвах при Аустерлице, под Бородином и Красным, вписав имя Леонтьевых в славные страницы русской истории (1, С.35-36). Скоропостижно скончавшись, он оставил вдовой жену - графиню Любовь Николаевну, урожденную княгиню Зубову, и сына Михаила.
Однако К.Н. мог гордиться и родными братьями своего отца - Сергеем и Петром Борисовичами. Сергей Борисович (1785- ?), вступив в службу еще в 1799 г., принимал участие во многих заграничных походах и сражениях против Франции (в т.ч. под Аустерлицем 1805 г. и при взятии Парижа в 1814 г.) и ушел в отставку в звании полковника в 1816 г. Как и Иван Сергеевич, он был награжден золотой шпагой "за храбрость" (1, С.33). Коллежский советник Сергей Борисович был женат на Марии Петровне Оболенской, дочери князя П.Н. Оболенского и А.Ф. Тютчевой, сводной сестре декабриста Е.П. Оболенского. Сразу после свадьбы они поселились в имении Леонтьевы Корытня Тарусского у-да, что в 28 верстах от Тарутина (8). Кроме этого, он владел имением в Калужском у-де в с. Сисево (9). С 11 декабря 1826 г. по 13 января 1830 г. он состоял на службе уездного предводителя дворянства Мещовского у-да. А с 14 февраля 1832 г. по 14 января 1839 г. С.Б. являлся почетным попечителем Калужской Николаевской гимназии (4).
Петр Борисович (1795-13.06.1831), кавалер орденов Св. Владимира 4-й степени с бантом и Св.Анны 3-й степени, скончался в походе в чине подполковника (за отличие по службе) лейб-гвардии Конно-егерьского полка, выступившего для усмирения польских бунтовщиков. Службу начал корнетом 3-го украинского регулярного казачьего полка (с 9.03.1812 по 21.03.1813 г.), куда был принят из коллежских регистраторов Царскосельского правления. Затем служил в Глуховском кирасирском полку, а 25 апреля 1814 г. переведен в Конно-егерьский полк. Участвовал в заграничных походах 1813-1814 гг. в Пруссии, Саксонии, Силезии, во Франции. Отличившись в сражении под Лейпцигом в октябре 1813 г., Был пожалован орденом Св. Владимира, а кроме того награжден медалями за 1812 г. и взятие Парижа 19 марта 1814 г. Женат был на дочери статской советницы Елизавете Девятниной. Имел троих детей: сына Александра (1.01.1828- ?), дочерей Екатерину и Елизавету (10).
Не меньшую отвагу проявил в походах и сражениях против Франции тех лет еще один представитель Леонтьевых - Дмитрий Федорович (1797- ум. до 1846), гвардии капитан, кавалер орденов Св. Владимира 4-й степени с бантами и Св.Анны 4-й степени, служивший в лейб-гвардии гренадерском полку (1, С.34).
На фоне этих героических биографий менее впечатляюще выглядит послужной список самого Н.Б.Леонтьева (1784-1839(40?)). Он поступил на службу в 15 лет - 23 ноября 1799 г. в Московский гарнизон в чине унтер-офицера. С 13 октября 1802 г. служил в лейб-гвардии Измайловском полку до отставки 13 декабря 1804 г. по указу императора Александра Павловича "за неприличные званию его поступки" (3, лл.45-46, 51). В 1812 г. поступил в калужское ополчение в первую колонну пятого пешего казачьего полка под командование полковника Шепелева батальонным адмьютантом (3, л.48). Из него он уволился 25 июня 1814 г. на основании Манифеста о роспуске ополчения. С 15 декабря 1826 г. по 12 декабря 1832 г. Николай Борисович исправлял должность земского исправника Мещовского у-да (4). Сохранился любопытный документ, согласно которому в период с 1836 по 1839 г. гвардии прапорщик Н.Леонтьев находился под судом однажды "за упущение по должности" (11, л.10). Судя по всему, его нрав с 1804 г. не изменился. Кроме того, в январе 1839 г. он был внесен в список желающих служить по выборам дворянства Мещовского у-да, что однако не вносит ясности в загадку даты его смерти (11, л.5).
Как известно, К.Н. не любил и не уважал отца. Равнодушный ко всему, что имело к нему отношение, и даже к самой смерти его, он презирал его за позорное увольнение от службы, считая вообще человеком "не умным и не серьезным", и тем более не достойным матери "ни по уму, ни по нравственным свойствам ни по воспитанию, ни даже по наружности" (7). В записках К.Н. почти не сохранилось описаний отца, но зато они изобилуют портретами и характеристиками матери в разные годы ее жизни. Федосия Петровна происходила из другого старинного рода дворян Карабановых, известного также еще с XVI в. Основателем рода был воевода Великих Лук Иван Андреевич Булгак (12, С.242). Отец Федосии Петровны Петр Матвеевич Карабанов (1.01.1769-19.04.1829) был старшим сыном премьер-майора Матвея Михайловича Карабанова (ноябрь 1726- ?)и Анны Дмитриевны Погожиной-Отрошкевичевой (1751- ?) (12, С.246).
Петр Матвеевич был владельцем многочисленных родовых поместий в Вяземском у-де Смоленской губ., в т.ч. ее. Соколове и Спасское-Телепнево, с 800 душ крестьян (2, С.404,407). В начале XIX в. он командовал отрядом подвижной милиции . Но в истории края известен как участник ополчения 1812 г., патриот, обучивший, обмундировавший и вооруживший на собственные средства роту ополченцев.
П.М. Карабанов представлял собой довольно незаурядную личность. Он получил неплохое образование: сначала в доме архиепископа Платона (Левшина), затем - в Тверской и Троицкой Лаврской семинариях, а по окончании последней в 1782 г. учился в Московском университете. Прослужив несколько лет аудитором канцелярии князя Г.А. Потемкина в Наварском Карабинерском полку, сопровождая князя во время русско-турецкой войны (1789-1791), он в 1791г. уходит в отставку в чине капитана ( позднее был произведен в звание секунд-майора) (13, С.464). После этого П.М. продолжил гражданскую службу в придворном ведомстве до 1827 г. пожалован в статские советники, но в русском обществе был больше известен как переводчик и стихотворец, чье творчество снискало таких поклонников как Г.Р.Державин, С.А. Шишков и др. В 1803 г. П.М. избран академиком Российской академии, а в 1811 г. стал членом "Беседы любителей русского слова" (13, С.46). В связи с этим почти закономерный выглядит предрасположенность К.Н.Леонтьева к литературным занятиям. Уж не поэтому ли он был так уверен в своем призвании и таланте.
Константин Николаевич восхищался характером и темпераментом деда, в котором сочетались "нечто тонкое "Версальское" с самым страшным по своей необузданной свирепости "азиатством"" (7). Он был для внука олицетворением той силы и красоты русского духа, способного сберечь Россию от тлетворного веяния Запада, черты которого он с удовлетворением замечал в себе.
20 февраля 1793 г. П.М. Карабанов женился на дочери костромских помещиков Александре Эпафродитовне Станкевич. От этого союза родилось 4 детей, старшая из которых - Федосия Петровна (1794-1871). Кроме нее - еще две младших сестры, о которых почти ничего не известно, и брат Владимир, учившийся в Горном корпусе, служивший при министре юстиции Дмитриеве. Владимир Петрович скончался в 1842 г. в чине генерал-майора; был довольно богат (ему принадлежало несколько именвй под Вязьмой). Женившись дважды, оставил единственного наследника - сына Федора от первой жены, урожденной Тургеневой. Он в силу своего ничтожества и невежества "в короткое время...прожил, промотал бесследно все наследство свое", бесславно умерев в лечебнице (2, С.404).
Федосия Петровна же по окончании в феврале 1811 г. Екатерининского института, куда была устроена при активном содействии А.М. Хитрово, оплачивавшей ее обучение, вынуждена была вернуться в отцовское имение. А уже в кон. 1811 г. Петр Матвеевич своевольно сватает "гордую, преданную, умную и бесстрашную" дочь за Н.Б. Леонтьева.
Молодые супруги не сразу осели в Кудинове. Началась Отечественная война 1812 г. Николай Борисович уходит в ополчение, а Федосия Петровна вместе с семьей свекра отступает в глубь России и останавливается в Ростовском у-де. Оттуда она возвращается в вяземские поместья Карабановых, чтобы затем снова переехать в Мещовский у-д. Об этом свидетельствует и география рождения их детей. Константин Николаевич был последним, седьмым, ребенком в семье. Старший сын Петр (13.01.1813-11.03.1851) родился и крещен был в Космодемьянской Одигитриевской церкви г. Ростова Ярославской губ., о чем записано в метрической книге (3, л.64). Крестным был дед Михаил Иванович Леонтьев. Вместе с другим старшим братом Борисом (14.02.1817- ?) он был принят в 1826 г.в Пажеский корпус по протекции императрицы Марии Федоровны и стал впоследствии гвардии капитаном, а с 1847 г. он - надворный советник и директор шпалерной мануфактуры (1, С.36). Анна, Борис, Владимир (11.07.1818-1873) и Александр (15.12.1819-?) были крещены в с. Изъялове Мещовского у-да (3, л.1). В Изъялове находилась еще одна усадьба Бориса Ивановича, о которой пока известно только, что здесь после замужества в семье свекра (вплоть до его смерти) жила Ф.П. Леонтьева
(14), а по данным на 1834 г." за девицами Александрой, Катериной и Варварой Борисовыми дочерьми Леонтьевыми" оставалось 3 души крестьян (15, л.9 об.). И только Александра (16.06.1822- ?) и Константин родились в Кудинове и крещены были в церкви с.Щелканова. Так в метрической книге церкви Рождества Христова, что в с.Щелканове Мещовского у-да Калужской губ., сохранилась уникальная запись, подтверждающая факт рождения 13 января 1831 г. "с-ца Кудинова у помещика Николая Борисовича Леонтьева... сына Константина". А на следующий день, 14 января, священник Василий Георгиев в вышеназванной церкви совершил таинство крещения: "Воспреемниками онаго же господина сын Александр Николаев и дочь его же Анна Николаева" (16).
КУДИНОВО
Как уже отмечалось, Кудиново было имением Н.Б.Леонтьева, не являвшегося тем не менее его первоначальным владельцем. На настоящий момент историю Кудинова удалось довести до 1763 г. Документы за июнь этого года называют собственником имения секунд-майора Афанасия Никитича Зыбина (17). По данным на 1785 г., Кудиново представляло собой поселение в верховьях р. Выгорки из 35 дворов с населением в 364 крестьянина, отбывавших барщину. А.Н. Зыбину принадлежало 512 десятин 1 851 саж.земли, из них - 38 дес. 1 200 саж. под усадьбой и 401 дес. 2 051 саж. пашни. На территории усадьбы находился деревянный господский дом с садом и два пруда (18).
По завещанию А.Н. Зыбина, после его смерти имение было разделено между сыном Павлом и женой Екатериной Петровной. В 1808 г. вторая часть Кудинова с 69 ревизскими душами также перешла по наследству губернскому секретарю П.А. Зыбину. А в 1809 г. он продал все свое "крепостное движимое и недвижимое с людьми и со крестьяны имение" коллежскому советнику Б.И. Леонтьеву, деду писателя, за 27 тыс. руб. госуд. ассигнациями (19).
Родители К.Н. Леонтьева вместе со старшими детьми переехали в Кудиново между 1820-1822 г. после смерти деда, скорее всего завещавшего имение старшему сыну. Однако Николай Борисович вскоре отказывается от с-ца в пользу своей жены - Федосии Петровны. Дело в том, что среди материалов о внесении детей Н.Б. Леонтьева в родословную дворянскую книгу содержится представленная им лично в июле 1827 г. информация о том, что: "...Жительство я имею Мещовского у-да в с-це Кудинове, принадлежащем жене моей; а имения недвижимого за мною нигде не состоит" (3, л.52). На отсутствие у него имения указывают и данные "Переписи потомственных дворян по г. Мещовску и у-ду" за апрель 1834г., а в алфавите владельцев имений и крестьян Мещовского у-да за тот же год владелицей имения записана Ф.П.Леонтьева (9, л.48; 16, л.10). Скорее всего это было связано с его службой в качестве земского исправника Мещовского у-да, а возможно, было следствием какой-то семейной драмы.
О детских годах, беззаботно проведенных в родительском доме, скрывавшемся в тени старинных лип, где воздух по весне струился от густого аромата цветущих яблонь, он не раз вспоминал в мемуарах и беседах с друзьями с нежной грустью. Эти воспоминания и письма, пожалуй, единственные источники, позволяющие восстановить по описанию внутреннее убранство и внешний вид усадьбы, дома. По словам К.Н., кудиновский дом был просторным, щеголеватым и чистым, благодаря заботам Федосии Петровны, у которой до крайности было развито чувство порядка и изящного. Писатель вспоминает "белую" гостиную, в которой проходили зимние всенощные, а стены украшали большие фамильные портреты, подробнее останавливаясь на описании кабинета матери. "Проходить в него нужно было длинным коридором, через уборную ее и спальню, и вся эта половина дома очень часто была заперта на ключ..." Эта комната была невелика, а стены и потолок декорированы темно-зеленой, ярко-розовой и белой бумажной материей (7, С.79). В ней, как вероятно и во всем доме, было немного мебели, но "комната вовсе не казалась пустой благодаря трехцветной драпировке и дивану за колонками в таинственной нише". В отличие от гостиной, стены кабинета украшали портреты только семерых детей и "трех посторонних лиц, которых она считала лучшими своими друзьями и даже благодетелями" (7, С.80). Окна кабинета были обращены на запад и выходили в сад, окруженный липовыми и березовыми аллеями, о котором в октябре 1875г. К.Н. писал: "Сад наш велик, тенист, живописен, хотя фунтов уже в нем нет, как было лет 10-20 тому назад..." (20, С.123).
Несмотря на поэтическую прелесть усадьбы, жизнь в ней вовсе не была безмятежной. Семья Леонтьевых страдала от хронического безденежья, вину за которое К.Н. возлагал на отца. Он вспоминал: "Выросшая на 800 дедовских душах, мать вышла по воле родителей, - без всякой любви к жениху, и, почти не зная его, стала жить замужней женщиной и воспитывать детей на 70 душах запущенного мужем и вовсе недоходного Калужского имения" (7, С.81). Однако, став его полноправной хозяйкой, Ф.П.Леонтьева не смогла кардинально исправить положение, и уже в 1829 г. Кудиново едва не было продано с публичного торга. Это не произошло только благодаря вмешательству В.Д. Дурново (7, С.80). Постепенно внешний механизм ведения хозяйства был отлажен, а на самом деле еще при жизни Ф.П.Леонтьевой Кудиново не раз закладывалось и находилось под запрещением. Так 1 февраля 1852 г. из Московского Опекунского Совета была взята ссуда на 37 лет под залог 73 крепостных "со всею землею к тому селению" на сумму 3 410 руб. серебром, а в феврале 1854 г. имение вновь заложено в Московскую сохранную Казну за 5 110 руб. На момент выкупной операции в 1876 г. общая сумма долга Казне составила 3 552, 85 руб. (21, лл.8-9). Сохранились и более ранние записи о займах, например в ноябре 1840 г. управление Калужского гражданского губернатора утвердило "рассрочку платежа долга и процентов кредитным установлениям по случаю неурожая хлеба" в ряде имений Мещовского у-да, в числе которых названо имение г. Леонтьевой (22).
Материальное неблагополучие, сопряженное со страхом потерять "родовую святыню" в результате позорной публичной распродажи, очень тяготило Леонтьева, этого русского помещика, расположенного к сельской жизни, как характеризовал его К. Губастов (20, С.51). В письме матери от января 1855 г. из Еникале он писал: "...Приятно мечтаю о том времени, когда у меня будут средства хоть небольшие, да независимые, с которыми я мог бы хоть на несколько лет прижиться в милом Кудинове. Чем пустое и беднее становится оно, тем больше является у меня охоты поправить и оживить его своим присутствием..." (20, С.27).
В феврале 1871 г., 79 лет от роду, умирает мать К.Н. Похоронена она была рядом с церковью в с. Велине, расположенном в 12 верстах от Кудинова. К сожалению, ни могила, ни даже точных сведений о месте захоронения не сохранилось. Однако из-за плохого самочувствия она ранее неоднократно была вынуждена обращаться к помощи доверенных лиц по вопросам управления имением. В 1862г. это был барон И.Л. фон Шиллинг. Сохранилось письмо, отправленное Ф.П. Леонтьевой барону в январе этого года из Кудинова, с просьбой составить и подписать уставную грамоту с-ца и "вместо меня заняться моими хозяйственными делами, и всем, что касается до кудиновских крестьян" (23, л.5). А по документам за 1868-1870 гг. - помещик соседнего с. Деревягино, коллежский асессор И.С. Куборский (24, лл.24,26,38-39). Тем не менее Ф.П. Леонтьева продолжала четко контролировать хозяйственную деятельность в имении. Читая ее точные распоряжения старосте Тихону Иванову, поражаешься властности, оперативности, предусмотрительности и владению ситуацией, несмотря на столь преклонный возраст.
Согласно духовному завещанию Ф.П.Леонтьевой, утвержденному С.-Петербургским Окружным Судом 22 января 1874 г., имение наследовали Константин Николаевич и его племянница Мария Владимировна (21, лл.4-11). Однако М.В.Леонтьева в заявлении в Мещовское по крестьянским делам присутствие в качестве прежнего владельца "половинаго имения с-ца Кудинова" называет также своего отца В.Н.Леонтьева, с которым она приехала в имение после смерти бабушки только в мае 1872 г. (24, лл.7,8). Вероятно, Ф.П.Леонтьева завещала имение сыновьям Владимиру и Константину в пожизненное владение с последующим переходом прав на Кудиново внучке, что и произошло после смерти в 1873г. Владимира Николаевича.
Что же представляло собой это наследство? Судя по уставной грамоте за 1862 г., население Кудинова состояло из 71 души м.п., в т.ч. 63 временно обязаннях крестьянина. При селении было 508 дес. 2 239 саж. земли, из которой 204 дес. 1 800 саж.- полевые наделы крестьян, подлежащие выкупу в соответствии с Месимыми Положениями 1861 г. До выкупа наделов они должны были платить оброк общей суммой 567 руб.сереб. в год плюс ежегодно 157 руб. за пользование усадебной оседлостью. Кроме того, крестьяне отрабатывали барщину - всего 4 410 рабочих дней в год. Леонтьевские крестьяне не имели никакого имущества в собственности. Рыбная ловля из пруда также принадлежала помещикам. (23, лл.3-4). По другим документам крестьяне также ежегодно платили 450 руб. аренды, т.к. вскоре после их освобождения Федосия Петровна сдала землю во временное возмездное пользование (24, лл.25,39).
Однако безденежье вынудило Ф.П. Леонтьеру продать старый дом "на своз" (25, С.460-461; 26, С.240). Поэтому-то в последние годы жизни на осень-зиму она уезжала из имения, скорее всего в Петербург к сыну Владимиру. Сохранился адрес петербургской квартиры: Баскаков переулок, дом №25, кв. №11 (24, лл. 24,39) Не случайно Константин Николаевич в письмах упоминает только о "трех маленьких флигелях особо, один мой, другой - для девиц, третий - столовая..." (20, С. 123-124).
В права наследника К.Н. Леонтьев смог вступить только в 1874 г., после возвращения с о. Халки. Но радость возвращения Была омрачена, помимо вечной проблемы недостатка в средствах, "хлопотами по банкам, нотариусам, мировым судьям, расчетами с братьями..." (20, С.106). Дело в том, что Ф.П. завещала также выдать двум старшим сыновьям Борису и Александру по 3 тыс.руб. (21, лл.7,29). Однако выплата не была произведена по причине отсутствия такой суммы. Далее события разворачивались так. Определением Калужского Окружного Суда от 5 ноября 1874 г. на имение наложено запрещение "в обеспечение выдачи" предназначавшихся братьям 6 тыс.руб.(21, лл.7). К.Н.Леонтьев вынужден был обратить) в феврале 1875 г. в Калужский Малютинский банк за ссудой в 4,5 тыс.руб. на 12 лет под залог 304 дес. 439 саж. господской земли "с находящимися на ней постройками и растущим лесом", чтобы выплатить братьям по завещанию (21, л.29; 27, л.56). Однако в апреде 1875 г. братья начинают тяжбу по поводу кудиновского имения, которая закончилась, правда, в пользу К.Н. и М.В. Леонтьевых (20, С.110. 123).
Для уменьшения общей суммы долга по имению, К.Н.Леонтьев перевел долг Сохранной Казне на крестьянские наделы, что позволяет по просьбе кредитора начать в марте 1876 г. досрочную выкупную операцию. Из причитающейся Леонтьевм выкупной ссуды в 7 560 руб. был вычтен долг Казне в 3 552, 85 руб. и казенные недоимки (21, лл.3-4,10).
Этот водоворот сугубо мирских проблем на некоторое время отодвинул на задний план заботы более возвышенного характера. Не секрет, что в 1871 г., находясь на дипломатической службе в Турции, Леонтьев пережил серьезный кризис, ознаменовавший начало духовного переворота. В течение 20 лет он прошел путь от безверия к искренней, сердечной вере, в конце которого верующий христианин одержал окончательную победу над "воинствующим эстетиком-пантеистом".
Одной из ниточек, прочно связывавших К.Н.Леонтьева с миром, были Кудиново и заботы о семье. Выкупная операция, вопреки ожиданиям, еще более осложнила ситуацию. Обитатели Кудинова лишились таких источников дохода как плата за пользование усадебной оседлостью и полевыми наделами, а 450 руб. аренды уходили на погашение ежегодных 360 руб процентов по займу в Малютинский банк. Не смотря на жестокую экономию, денег катастрофически не хватало даже на нормальное питание. С декабря 1878 г. по май 1879 г. К.Н.Леонтьев жил сначала в Козельске, где снимал квартиру, а потом вынужден был переехать в Оптину, "в тесноту и на эту ужасную скитскую пищу", чтобы расплатиться за квартиру (20, С.224). Отсюда в марте 1879 г. он писал Н.Я.Соловьеву: "У меня же просто ни гроша нет теперь... Не имею средств даже что-нибудь рыбное купить себе в Козельске,... или заказать себе какие-нибудь постные пирожки" (26, л.77а).
А начиная с 1877 г., все чаще звучат в письмах К.Н. опасения,что Кудиново будет продано за бесценок с аукциона из-за долга, и как молитва - "хоть бы не брали у меня эти липовые аллеи, эти березовые рощи, эти столетние огромные вязы над прудом..." (20, С.153). Но никакие унижения и лишения не могли заставить его отказаться от попыток спасти имение. К.Н. Леонтьев активно занимается литературной деятельностью ради получения гонораров, использует влиятельных знакомых для получения места, в т.ч. при МИД. Сначала это было важно лично для писателя, в мыслях которого усадьба непременно ассоциировалась с образом обожаемой матери. Кроме того, он признавался, что даже в Оптиной пустыни "так много и так спокойно писать не мог, как у себя в Кудинове", где усилиями домочадцев все располагало и к занятиям, и к отдыху, где он пользовался "независимо стью, властно отчасти и простором..." (20, С.227,236). Окружавшее К.Н., исполненное любви и самоотвержения, кудиновское общество было немногочисленно: больная жена, племянница Мария Владимировна, прислуга, несколько старых дворовых из крепостных его матери, да изредка наведывавшиеся в имение гости, например Н.Я.Соловьев, мать и младшая сестра Елизаветы Павловны, помещики-соседи. И обстановка, и образ жизни напоминали монашескую обитель: "Я не скучаю, молюсь Богу...; я пишу",- писал К.Н. Е.А. Ону в июле 1875 г. Помимо этого Леонтьев занялся врачебной практикой, бесплатно помогая нуждавшимся крестьянам окрестных деревень (20, С.113,124). Нельзя не вспомнить еще об одном факте из кудиновской жизни Леонтьева в 1870-е гг. В те годы с ним была женщина, с которой его связывали чувства более крепкие, чем дружба. Это Людмила Осиповна Раевская. Ласточка как ласково называл ее Константин Николаевич. Она была родной сестрой Варвары, жены Н.Я. Соловьева; дочерью помещика соседней д. Карманово. Чтобы быть рядом с К.Н., 24-летняя молодая девушка ушла от родителей и поселилась в Кудинове. Миловидная, "оригинальная, хитрая, необыкновенно твердая и решительная" и к тому же прекрасная хозяйка, Людмила всячески угождала писателю и была готова пожертвовать ради него личным счастьем. И действительно, когда Леонтьев покинул Кудиново, она вскоре уехала в Шамординскую женскую обитель. А много раньше К.Н. писал о ней К.А. Губастову: "Ту, которая всех покойнее, всех тверже, всех послушнее, всех моложе, всех нетребовательнее и теперь всех милее сердцу, я должен принести в жертву на алтарь православного отречения" (20, С.141).
По мере перемещения его жизненных интересов в область трансцендентного, когда в силу ряда причин Кудиново перестало быть для него "убежищем", писатель мечтал выкупить имение из банка ради племянницы Марии Владимировны и своей жены,"для которых хотелось бы что-нибудь сохранить". Наконец, он смиряется с необходимостью продажи владения, хотя и предпочитает употреблять другое выражение - "отречься от священных кудиновских воспоминаний", воспринимая происходящее как страдания о Христе (20, С. 169-170). Уже р,:марте 1879 г. К.Н.Леонтьев не только решается предложить своему другу Н.Я.Соловьеву кудиновсную усадьбу за исключением земель и одного флигеля, "как дачу" на год или два на условии перевода в Малютинский банк хотя бы половины процентов, но и подумывает о продаже Кудинова ему же в будущем приблизительно за 1 500 руб. наличными плюс передача долга 4,5 тыс.руб. в банк (28, лл.77,81). Сделка не состоялась.
А в письме К.А. Губастову от 1 января 1883 г. мы читаем: "Я изнемог в борьбе с векселями - ...и Кудиново продал богатому мужику" (20, С.264). Точную дату продажи имения "юхновскому крестьянину Ивану Климову" установить сложно. Вероятно, сделка состоялась в конце 1881 - начале 1882 г. В "Отчете о деятельности" Малютинского банка за 1882 г. есть несколько записей от 3-4 и 8 февраля 1882 г. о поступлении от К.Н.Леонтьева 4 856, 73 руб. на погашение займа (27, лл.56,60,63). Возможно, определенную роль в принятии этого решения сыграло и поступление на службу в Московский цензурный комитет в ноябре 1880 г. Это, с одной стороны, гарантировало ему жалование в 2,5, а затем - в 3 тыс. руб. в год (29); но с другой стороны, неизбежны были немалые расходы на "первоначальное обзаведение" в столице (26, С.242).
Потерю имения К.Н.Леонтьев переживал тяжело. А его двухэтажный дом в Оптиной, который он арендовал у монастыря за 400 руб, в год осенью 1887 г., уйдя в отставку в феврале 1887 г. и решив, наконец, обосноваться при обители, удивительно напоминал кудиновский и видом из окна, и интерьером. Более того, К.Н.Леонтьев перевозит в него старую кудиновскую мебель - приданое матери 181 книги, семейные портреты из кабинета Ф.П.Леонтьевой. И даже слуги: горничная Варя и ее мать Агафья, бывшая крепостная кухарка Ф.О.,- были вывезены им из имения.
К.Н. Леонтьеву не довелось стать помещиком-крепостником, подобно дедам П.М. Карабанову и Б.И. Леонтьеву. Не хватило сил (или как говорил сам К.Н. -"по нерадению"), чтобы поправить расстроившиеся дела в "родовом гнезде". Вот уж действительно фатальная неспособность влиять на исход событий, несмотря на приложенные усилия. Спустя 72 года его безраздельным владением, имение было продано. Но осталась память о пережитом и перечувствованном в нем, да и сам писатель был носителем духовных императивов, нравов его обитателей. И рефрена повторяются в его воспоминаниях и письмах слова о виде из окон кудиновского кабинета, "исполненном невыразимой, только близким людям понятной поэзии..." (7, С.82).
Что же касается Кудинова, согласно документам, хутор (бывшая усадьба Леонтьевых и господские земли) оставался и после революции 1917 г. за Климовыми. Потомки И.Климова - сыновья Иван и Филипп и внук Василий Филиппович - стали крупными землевладельцами и довольно успешно вели хозяйство. Например, на месте почти погибшего леонтьевского сада они посадили новый из 550 яблонь, находившихся в их пользовании еще в январе-октябре 1923 г. (30). До 1917 г. И.И.Климову принадлежало 149 дес., Василию (наследнику Филиппа Ивановича) - 221 дес. земли, а 106,5 дес.- гражданам кудиновского общества (интересно, что тогда население Кудинова состояло из 225 человек, включая семьи Климовых, проживавших в 40 домах) (3i, лл.9,11).
И.И. и В.Ф. Климовы хозяйство вели самостоятельно и жили со своими семьями порознь. Причем самой многочисленной была семья В.Ф. Климова - 14 человек (с Иваном проживали четверо), По данным на 1923 г. можно составить представление об отлаженности хозяйства Климовых, обеспеченности его инвентарем. Например, у Ивана Ивановича было: "Лошадей - 2 шт., коров - 2 шт.,...мелкого подсобного скота - 4 шт., свиней - 1 шт., плугов - 2 шт., борон "зиг-заг" - 2 шт., сеялка-1, веялка - 1, травокосилка - 1, жнейка - 1, конные грабли - 1, телеги - 3, саней - 2, 1 жилой дом каменный, надворных построек деревянных - 5, скотный двор каменный - 1". Столь же подробный перечень был представлен и Василием Филипповичем (31, л.8).
События октября 1917 г. изменили статус Климовых. В числе других бывших помещиков 24 июня 1927 г. они были выселены из своих бывших владений. А 4 сентября состоялись торги по продаже находившихся в имении построек и сельхозинвентаря (32).
Современное Кудиново можно отнести к разряду дачных деревень, обреченных на вымирание. Сохранилась часть садово-паркового комплекса усадьбы Леонтьевых, который однако производит удручающее впечатление. Запущены липовые и березовые аллеи, помещичьи пруды в окружении старинных ракит и вязов. На территории бывшей усадьбы сохранились две полуразрушенные постройки из розового кирпича, дата сооружения которых и назначение точно пока не установлены, Есть основания полагать, что одна из них - флигель. Эти безмолвные хранители воспоминали о страданиях и счастии бывших хозяев пока сопротивляются разрушительному воздействию неумолимого времени и людей.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Нарбут А.Н. Леонтьевы. Родословные росписи. Вып.4. М.,1995.
2. Леонтьев К.Н. Рассказ смоленского дьякона о нашествии 1812 г.// РС.1881.№3(2)
3. ГАКО. Ф.66, оп.1, д.804.
4. Булычев Н. Калужская губерния. Список дворян, внесенных в дворянскую родословную книгу по 1 октября 1908 г.
5. ГАКО. Ф.54, оп.1, д.35, л.2.
6. ГАКО. Ф.66, оп.1, д.160, л.25.
7. Леонтьев К.Н. Рассказ моей матери об Императрице Марии Федоровне//РВ.1891.№4.
8. Сабанеева Е.А. Воспоминания о балом. Из семейной хроники.1770-1838. С.-Пб., 1914.С.86.
9. ГАКО. Ф.66, оп.З, д.109, л.15. 10.ГАКО. Ф.66, onl, д.1 482, л.2.
11. ГАКО. Ф.209, оп.1, д.24.
12. Лобанов-Ростовский, русская родословная книга. Т.1.С-Пб.,1895.
13. Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь. Т.2._М.,1992.
14. Леонтьев К.Н. Рассказ моей матери об Императрице Марии Федоровне//РВ.1891
15. ГАКО. Ф.209, оп.1, д.23.
16. ГАКО. Ф.271, оп.З, д.105, л.935.
17. ГАКО. Ф.116, оп.1, д.309, л.1.
18. Алфавитное описание атласа Калужского наместничества. Ч.II. С.-Пб.,1785.
19. РГАЛИ. Ф.290, оп.2, д.69.
20. Леонтьев К.Н. Избранные письма. 1854-1891. С.-П6.Д993.
21. ГАКО. Ф.ЗО, оп.6, д.521.
22. ГАКО. Ф.209, оп.1, д.25, л.18.
23. ГАКО. Ф.ЗО, оп.1, д.4 072.
24. ГАКО. Ф.673, оп.1, д.184.
25. Леонтьев К.Н. Моя литературная судьба// Литературное наследство, т.22-24. М.-Л.,1935.
26. Лябзин- Ляшенко. Русский биографический словарь, издаваемый Императорским Русским Историческим Обществом. С.-П6. 1914. М.,1996. С.229-249.
27. ГАКО. Ф.76, оп.1, д.13.
28. ГЛМ. Ф.196, оп.1, д.61.
29. Формулярный список о службе цензора Московского цензурного комитета статс го советника Леонтьева// Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. Кн.11-111. М.,1993. С.387-391.
30. ГАКО. Р1 572, оп.1, д.592, Лл.24-25.
31. ГАКО. Р 1 572, оп.2, д.448.
32. ГАКО. Р 1 572, оп.2, д.124, лл.18, 72-73.